Форум » X-files » Авантюрная Венеция » Ответить
Авантюрная Венеция
Вергилий: Конец мая 1740 года. Великий маэстро Антонио Вивальди уже покинул Светлейшую, чтобы затем окончить свои дни в Австрии. Средина галантного и авантюрного XVIII столетия. Венеция - город, как никакой другой привлекающий не только царственных особ и знать, но и всякого рода проходимцев: беглых преступников, мошенников, карточных шулеров. Светлейшая готовится к празднику. По-прежнему огромные суммы денег тратятся в игорных домах, куртизанки принимают подарки от своих высокопоставленных покровителей, а обычные гулящие девки обслуживают клиентов в укромном уголке кофейни или прямо в уличном закоулке, под мостом. Баснословные выигрыши или ревность любовника становятся причиной дуэлей, и обязательно снова вылавливают из канала баграми чей-то труп. Маска правит бал. Маску не судят.
Вергилий: Кстати, о птичках. Или о причудливости нравов в эпоху рококо. То, что нашему современнику покажется невообразимым чудачеством, в те дни было в порядке вещей. Из дневника Эдмона де Гонкура, как-то обнаружившего в одной коллекции миниатюрный шедевр: «Это памятник, воздвигнутый любимой канарейке знатной дамы, жившей в XVIII веке; он представляет собой восхитительно сделанную из терракоты фигурку бедной птички, — подлинный скелет ее виднеется в цоколе, — лежащей мертвой с вытянутыми лапками. <...> как забавна эта гробница, являющаяся самым очаровательным образцом сентиментальности тех времен». Авантюрная Венеция
Вергилий: В феврале 1777 г. любопытные устремились в „Гостиницу трех королей" в Сан-Бенедетто, где можно было увидеть морское чудовище, существо, напоминающее морскую корову, с „головой тигра, туловищем рыбы, человеческими руками и полосатой шерстью". Зверинцы на площади Сан-Марко множились. В 1750 г. в одном из них выступала укротительница-француженка с львицей, затем в другом зверинце появился носорог, доставленный из Азии капитаном Дэвидом Мотуаном Тощим; в 1771 г. сего носорога обессмертил художник Пьетро Лонги. В январе 1755 г. там же можно было полюбоваться пятнистым гепардом, львом и персидским тигром, а в мае — огромной дикой и свирепой обезьяной, привезенной из Африки неким Андреа, зятем знаменитого шарлатана Гамбакурта. Затем настала очередь дромадера, или „верблюда с горбами", привезенного в 1761 г. Однако кульминацией „звериных зрелищ" стало прибытие в Венецию 31 января 1762 г. льва, гастролировавшего по дворам европейских монархов от Вены до Баварии; лев этот был столь кроток, столь чистоплотен, столь мил и столь послушен, что хозяин его мог без страха „держать его рукою за язык, садиться на него верхом, пожимать ему лапу и обнимать его". Льва прозвали Дамским Угодником и на протяжении всего карнавала „приглашали в благородные дома и в приемные женских монастырей". Как пишет Градениго, льва повсюду сопровождали „мальтийские псы: одни сидели на нем верхом, другие зарывались в его гриву. Собаки, наряженные солдатами, танцевали вокруг царя зверей английские танцы и... казалось, развлекали его". Все эти чудеса можно было видеть в казотто на площади Сан-Марко; на своем холсте Лонги запечатлел этого льва „в натуре"». Сергей Даниэль, "Рококо от Ватто до Фрагонара" Авантюрная Венеция
Вергилий: Грациано Оттобони пишет: Рябой Паоло, служивший вышибалой в доме мамаши Сональи, наконец оторвался от графина с наливкой и нехотя вышел в зал, где синьор Путини увещевал хозяйку борделя. - Где тебя черти носят, окаянный?! – взвизгнула Сональя, выдергивая руку из ладоней Путини. Паоло, выдохнув легкий фруктовый перегар женщине в лицо, широко улыбнулся и извинился. - Синьоры проверяют остроту шпаг, - усмехнулся южанин, беря новую понюшку табака. - Скорее уж крепость двери, - заметил Путини. - Я туда не пойду, - решил Паоло, сохраняя все тот же невозмутимо приветливый вид. Получить тычок шпагой ему не хотелось, уж лучше подождать, пока кто-нибудь помрет. Потом можно выволочь неудачливого клиента за ноги и с чистой совестью бросить в канал. Не впервой. В это время Грациано пытался стряхнуть с себя вцепившуюся в него как дикая кошка девку. Впрочем, он понимал ее чувства, ведь их обоих застали не в самый удачный момент. - Эти пару зубов выбью я, клянусь! – огрызнулся нобиль. Пытаться достать противника с девицей, висящей на локте, было не слишком удобно. Кьяра, дергая нобиля, сама того не ведая, придала заметное ускорение двери, и та с треском сорвалась с петель, сбивая с ног офицера. Падая, тот взвыл, поранившись о собственный клинок. - Ага! – победно вскричал Оттобони. – Справедливость восторжествовала! Девицы испуганно охнули. Мамаша Сональя, застыла словно мраморное изваяние. Синьор Путини тихо и нараспев произнес: - Сло-ма-ли. Южанин вновь оглушительно чихнул, а рябой Паоло приготовился идти за трупом. Авантюрная Венеция
Вергилий: Время летит незаметно, тем более, когда оно проходит в игре. Сегодня, 15 декабря, форуму исполнилось полгода. Спасибо нашим читателям и игрокам! Авантюрная Венеция
Вергилий: Фьямма Монтанелли пишет: В любовной игре все торговцы, удачливые или не очень: и читтадини, и нобили, и пополаны. Так уж устроен мир, и супруга негоцианта хорошо это знала. Равно как и простую истину: мужчина всегда должен быть победителем. Безусловно, существует немало и тех, кто от подчинения женщине испытывает особое удовольствие. Но таких значительно меньше, к тому же, зачастую и эта страсть не больше, чем игра. Большинство же сынов Адама предпочитают быть волками, а не агнцами. Задача мудрой женщины – дать мужчине ощущение превосходства. И все же Фьямма пока не спешила уступать, тем более, что Грациано Оттобони не нужна была легкая победа. «Нет, мои милый затейник, - подумала Фьямма, - я не дам вам скучать, даже если вы сами захотите, чтобы все было просто и легко». Вместо того, чтобы негодовать из-за холодности и спесивости нобиля, молодая женщина наклонилась к нему еще ниже, вплотную касаясь пышными юбками его коленей. - Вы очень любезны. – Прошептала Фьямма, приближая свои губы к губам синьора Оттобони и не теряя при этом улыбки. – Значит, по рукам. Авантюрная Венеция
Вергилий: Форумный литературный проект "Авантюрная Венеция" поздравляет вас с грядущими праздниками. Будьте удачливы и счастливы, и пусть капризная спутница муза никогда не покидает вас. Авантюрная Венеция
Вергилий: Амедео Саличи пишет: - Прете Амедео! – старик Константини поднялся из кресла и улыбнулся священнику, демонстрируя уже прилично поредевшие два ряда зубов. Он был одет строго и опрятно, без щегольства. Аккуратный парик прикрывал коротко остриженные седые и тонкие как пух волосы. Несмотря на тремор, жесты директора были по-хозяйски вверенными, а взгляд внимательным и спокойным. Выйдя из-за стола, директор мельком взглянул на опустившую голову девицу и любезно указал на кресла: - Садитесь, прете. И ты, дитя мое. Стоя говорить неудобно. В возрасте сорока пяти потерявший жену и дочь, Андреа Константини так и остался вдовцом, решив завещать свои скромные накопления приюту. В этом деле была вся его жизнь, о чем директор никогда не распространялся. И если другие были склонны обязывать всех и вся, ежесекундно напоминая о своей заботе и благодеяниях, то директор приюта святой Маргариты лишь делал то, что от него требовалось и с особым обожанием относился к девочкам-подросткам, которые порой так сильно напоминали ему дочь Клариче. - Благодарю, - коротко ответил священник, устраиваясь в кресле. А потом без обиняков и долгих предисловий изложил суть визита. – Мы прибыли к вам по рекомендации синьора Кальвино. Эту девушку зовут Анна, и она нуждается в помощи приюта святой Маргариты, поскольку, как вы понимаете, ей не место под мостом. Гавьота пишет: При упоминании нового имени из уст святого отца Гавьота напряглась ещё больше и одарила прете очередным неласковым взором исподлобья. С чего это он не упоминал этого синьора Кальвино раньше? Да и как он мог её рекомендовать, когда и в глаза не видел этой самой девицы? Наверняка тут дело нечисто, иначе с чего бы скрывать от неё эти сведения до самого последнего момента? Впрочем, предполагаемый благодетель пока ничем не выдавал возможной осведомлённости. Переведя взгляд со священника на директора приюта, девица продолжала глядеть волком, словно бы прете Амедео пришлось тащить её сюда волоком. По сути, предположение это было бы не так уж и неверно, Гавьота и правда не ожидала от этой затеи ничего хорошего, ибо на своём веку, как ей казалось, нагляделась таких почтенных и убелённых сединами благодетелей по самое горло. А Константини из всех из них казался чуть ли не самым подозрительным, потому как слишком убедительно изображал доброжелательность, прямо как приютивший её священник. И если святому отцу ещё можно было простить все его странности, то поверить в то, что на свете существует ещё один такой умалишённый, которому ничего не надо взамен, было невозможно. Авантюрная Венеция
Вергилий: Фьямма Монтанелли пишет: Нынче в темном зале трактира было несколько баут, державшихся вместе, еще заглянул монах, а остальных не разберешь – кого только нет. У одного из окон компанию игроков в кости смешил молодой чумазый парнишка. Он задорно сквернословил, строил веселые рожи и после каждого выигрыша уморительно отплясывал, то и дело подтягивая хромую ногу. На нем была потертая, грязная куртка, засаленные штаны и потрескавшиеся, дрянные сапоги. Длинные спутанные волосы беспорядочно укрывали его плечи, а руки были обмотаны не то грязными бинтами, не то лоскутами, оставшимися от перчаток. Парень выглядел неприглядно, но не чуть не хуже тех, кто его окружал. К своей шутке Фьямма подготовилась серьезно, но относилась к ней с иронией. В конце концов, и в ее интересах было, чтобы синьор Оттобони смог ее узнать. С помощью слуг Фьямма достала подходящую одежду, которую потом изрядно испачкали. Кроме того, в трактире, также на виду, были служанка, одетая в мужской костюм и бауту, а рядом с ней ходил здоровенный детина по имени Бертино, которого Фьямма обычно брала с собой, когда ходила по улицам Венеции одна. Был и монах, прятавший лицо под капюшоном. Больше всего Фьямме было интересно, какова будет реакция синьора Оттобони, когда он ее узнает в этом наряде. Быть может, он вызовет в нем отвращение, но в их уговоре ничего не говорилось о степени богатства и чистоты одежды, следовательно, Фьямма могла выбирать на свое усмотрение, что она и сделала. Авантюрная Венеция
Вергилий: Кое-что об обратной стороне медали и о последствиях галантных приключений. Должного лечения в то время не существовало, а потому под прикрытием кружев, лент и мушек картина была весьма плачевной. Впрочем, на этом не принято заострять внимание, ведь тема из разряда "неудобных". Сифилис наводнил гигантской волной Европу. "Шип на розе", - острили фаталисты, когда жестокая действительность вбила им в голову молотками мысль, что здесь не существует или - или! Целые семейства были заражены этой болезнью еще больше даже, чем в мещанстве, так как при господстве вышеописанной свободы нравов "галантный подарок", полученный от проститутки или балерины, очень легко передавался светской даме, и прежде всего метрессе, чем обычно не ограничивался круговорот заражений. В "Satans Harvest Home" говорится: "Мужья передают сифилис женам, жены мужьям, даже детям, последние кормилицам, а те в свою очередь своим детям". Многие развратники, любовь которых знатные дамы оспаривали друг у друга, положительно разносили эту болезнь по всем домам. Большая половина правящих фамилий была тогда заражена сифилисом. Эдуард Фукс, "История нравов" Авантюрная Венеция
Вергилий: Яркая иллюстрация моды тех времен. Не без иронии ода галантным господам. Коль скоро утро выдается тихим И ясным, отправляйся на прогулку, Пешком, чтоб члены вялые размять На воздухе. Пусть красный сапожок Сафьяновый твою обует ногу, Став для нее защитою от пыли И грязи, по которой ходят люди. Пусть развевающимся при ходьбе, Свободного покроя будет платье И руку обрисовывает узкий Рукав, который бархатом внизу Украшен алым или васильковым. Прибавь широкий галстук из виссона, На выбор — желтый или белоснежный, Пусть тонкую твою охватит шею, А кудри... Лучше их пока не трогать Искуснейшей руке того, кто форму Им придает, ведь согласись, обидно Творенье чудодея отдавать Во власть капризным дуновеньям ветра. Но и нельзя, чтобы они небрежно На плечи падали: даны ль природой Они тебе, иль с головы чужой Их для тебя взял лучший парикмахер, Чтоб ты носил их, должен круглый гребень Не позволять им растрепаться, зубья В них черепаховые погрузив. И наконец, пусть под широкой шляпой На улице от глаз невежды будет Твое лицо божественное скрыто. Джузеппе Парини, отрывок из поэмы "День" Авантюрная Венеция
Вергилий: На Мерчерие располагается «Кафе ди Менегаццо», в котором когда-то собирались сторонники драматурга Карло Гольдони. В этом кафе происходили литературные дебаты, читались полемические брошюры, ходили по рукам листки и сатирические сонеты. Со стены одного из домов на этой улице смотрит каменная старуха, будто готовая бросить на прохожего каменный кувшин. Это знаменитая «Вечья дель мортер» («Старуха с кувшином»), которая, как следует из предания, предотвратила заговор Боэмундо Тьеполо. 15 июля 1310 года он направился со своими вооруженными сторонниками к Дворцу дожей, но планы их были нарушены весьма анекдотическим случаем. Когда заговорщики уже шли к площади Сан-Марко, выглянувшая из окна старуха — случайно или намеренно! — выронила из рук тяжелый кувшин, который упал на голову знаменосцу, и тот скончался. Началась паника, заговорщики в испуге бежали за Риальто и даже сожгли за собой мост. Впоследствии некоторых из заговорщиков простили, других отправили в изгнание. А Джустина Росси (так звали старуху) и ее потомки получили привилегию — бесплатно жить в доме и в годовщину этого события выставлять на балконе штандарт с изображением льва св. Марка. Рассказывают, что традиция эта сохранялась вплоть до падения Венецианской республики в 1797 году. Надежда Ионина, "Венеция. История. Легенды. Предания" Авантюрная Венеция
Вергилий: Происхождение слова «гондола» (ударение в этом слове делается на первом слоге) неясно до сих пор; некоторые лингвисты считают, что в основе его может лежать латинское название лодки, а может — греческое, византийское или иллирийское. В исторических документах гондола впервые упоминается в конце XI века, но появилась она, конечно же, раньше. Романтическая легенда повествует, что гондола — это вовсе не лодка, а полумесяц, который, не желая бросать нескромный свет на страстные объятия влюбленных, упал с небосвода и почернел, как только погрузился в холодную воду лагуны. Поэтому острый нос и изогнутый конец гондолы сверкают именно потому, что она произошла от сияющей луны. Гондолу строят искуснейшие мастера. Каждая лодка состоит из 280 деталей, сделанных из восьми разных пород деревьев — ель, лиственница, вишня, орех, вяз, дуб, липа и красное дерево. Следует отметить, что гондола специально делается асимметричной, что придает ей характерный наклон. Форма ее с течением времени изменялась, но с 1700 года она получила традиционный металлический нос, искусно выточенный в форме алебарды, а на нем — загадочные зубцы. Согласно легенде, именно такая форма символизировала изгиб Большого канала и шесть районов, на которые разделена Венеция. Надежда Ионина, "Венеция. история. Легенды. Предания" Авантюрная Венеция
Вергилий: Амедео Саличи пишет: Вернувшись домой, Амедео спешно вымыл руки и лицо и, не мешкая, спустился в трапезную, чтобы хорошенько подкрепиться. Волнение всегда вызывало у священника повышенный аппетит. Потому, прочтя молитву и поблагодарив Господа за хлеб насущный, Саличи принялся есть, не скрывая того, что порядком проголодался. Обед проходил в молчании, и Амедео заметно торопился, поскольку впереди его ждали дела паствы. Тратить время на препирательства с Анной священник более не хотел. Девчонка и так достаточно пренебрежительно высказалась сегодня о всех, кто находился рядом с ней, и увещевания в данном случае не принесли бы должную пользу. Когда Анна вновь попыталась заговорить, Амедео, до того словно бы не обращавший на бродяжку никакого внимания, поднял взгляд и опустил ложку в тарелку с ароматным рыбным супом с томатами и базиликом. Взгляд был прищуренным и внимательным. - Я обеспокоен не из-за него, - спокойно и так же негромко пояснил священник. – Из-за тебя. Потому, что ты не понимаешь происходящего, во всем усматривая злой умысел. Ладони Амедео легли на стол, и он продолжил говорить. Сухо, спокойно и неторопливо. - Возможно, тебе не хотелось находиться в приюте, но этот человек ни коим образом не запятнал себя, и ты приписала ему то, что ему несвойственно. Говоря это, Амедео прекрасно понимал, что Анна едва ли внемлет объяснениям, но уже не мог остановиться, поскольку в глубине души считал своим долгом хотя бы так восстановить справедливость. - Синьор Константини потерял дочь и жену. После этого приют стал делом его жизни. Ни один человек не мог пожаловаться на него, иначе бы он не сидел в этом кабинете. Если бы директор обидел тебя, я бы понял столь грубое поведение. Но обижать того, кто хочет тебе добра, подло. Священник сделал паузу, обдумывая следующие слова. Нахмурился пуще прежнего, поскольку то, что он собирался сказать потом, было крайне неприятным. - Теперь я не сомневаюсь, что ты дурно думаешь и обо мне. Ведь будь по-другому, ты бы поняла, что я не совершил против тебя зла. Однако более всего ты склонна подозревать дурное. Поэтому, как бы я ни старался, ты все переиначишь. Что ж... Вероятно, ты думаешь, что, убежав, справишься сама, как справлялась до этого? Но однажды кто-то просто изобьет тебя палками, покалечит за воровство или убьет, просто потому, что ты оказалась беззащитной. Я не хочу тебе этой боли, но, видно, ты стремишься к ней, - Амедео тяжело вздохнул и опустил взгляд. Какое-то время помолчав, он попытался приняться за еду, но теперь не мог съесть и ложки. Положив ее рядом с тарелкой, священник наконец твердо и все так же тихо сказал: – Каждый решает свою судьбу сам. Если хочешь, можешь уйти. Я больше не буду держать. Когда тебя настигнет отчаяние, ты вспомнишь, что оно – твой собственный выбор, как грязные руки бродяг или солдат, голод, холод, побои, синяки и сломанные кости. Авантюрная Венеция
Вергилий: Граждане Светлейшей умудрились выделиться и в парикмахерском вопросе, объявив войну мировой моде, которую в итоге проиграли. Венецианское общество XVII—XVIII веков подчинялось уже не столько собственным законам, сколько вкусам нового мирового центра — Парижа, в котором вырабатывались идеи и манеры, костюмы и нравы. Когда в Венеции появился первый парик, Сенат объявил ему открытую войну, запретив декретом ношение этой чужеземной выдумки. Запрещение это было повторено и через несколько лет, тем самым свидетельствуя о беспомощности власти. Старики-патриции возмущались легкомыслием молодежи, воспринимая новую моду как личное оскорбление, и бывали случаи, что за ношение париков отцы лишали детей наследства. Но, как это всегда случается, новое победило, — и в Сенате, и в рядах грозного трибунала парижская приманка со временем украсила аристократические головы. Как событие общественной значимости в хрониках отмечена смерть последнего венецианского патриция, никогда не надевавшего парик. Надежда Ионина, "Венеция. История. Легенды. Предания" Авантюрная Венеция
Вергилий: Грациано Оттобони пишет: Для Грациано сегодня был знаменательный вечер. Причиной стал удачный дебют Тедески, исполнявшего одну из ведущих партий в оперном действе. Если бы сопранист провалил его, пришлось бы признать, что Оттобони ошибся и выбрал не того протеже. Однако в успехе нобиль практически не сомневался, хотя бы потому, что полагался на свой опыт и слух. Тедески обладал ошеломляющими данными, которые предстояло еще раскрыть. Грациано знал, что удачный дебют - лишь одна из многих ступенек, которые придется пройти, и все-таки сам не мог сдержать охватившей его радости. Вместе с ней сегодня Грациано испытал и своеобразную ревность, увидев как публика, которой показали восходящую звезду оперной сцены, желает обожать нового сладкоголосого божка. И, несмотря на то, что сам Оттобони того и добивался, заметно подогрев интерес к персоне кастрата, это внимание где-то глубоко, исподволь задело его. Как и всякий собственник нобиль совершенно естественно полагал, что Франко принадлежит ему. Пусть пока не душой и телом, но в большинстве финансовых вопросов. Это вполне естественное беспокойство Грациано тем не менее удачно скрыл за маской привычной прохладной любезности по отношению ко всем восторгавшимся. Он кланялся, благодарил и восхищался вместе с ними. Сопранист, похоже сам не ожидавший такого успеха, впервые получив его, был несколько растерян. Дабы избежать излишнего внимания толпы, отдав дань публике Тедески по совету своего покровителя предпочел как можно быстрее покинуть гримерку. Оттобони предложил отметить успех вдвоем, за поздним ужином. Франко согласился. Пока снаружи восклицала "Браво!" восхищенная публика, певец и его покровитель покинули театр через черный ход и незамеченными сели в гондолу. Авантюрная Венеция[/align]
полная версия страницы