Форум » Исторические сюжеты » Генрих III - Шекспировский король » Ответить
Генрих III - Шекспировский король
Бергман: История Генриха III – это история человека, которому дано было предвидеть будущее, это история судьбы последнего представителя династии Валуа. Человека, который одновременно олицетворял язычество эпохи Возрождения и пережитки Средневековья. Генрих Валуа – символ уходящего века, которому было суждено начертать контуры будущего. За основу игры взяты произведения П.Шевалье «Генрих III Шекспировский король» и Ф.Эрланже «Генрих Третий. Последний из Валуа». http://henridevalois.role2.ru/
Ответов - 17, стр:
1 2 All
Бергман: 19 сентября 1551 года родился Александр-Эдуард де Валуа, будущий Генрих III. У него было мало шансов стать королем, но судьба распорядилась так, что два его старших брата, Франциск II и Карл IX, умерли, не оставив наследников. Таким образом, в 1574 году Генрих взошел на трон Франции. Это был человек необыкновенной трагической судьбы. Наделенный живым умом, тонким политическим чутьем, полководческими способностями, талантливый и обаятельный, он обладал всеми качествами идеального правителя. Но царствование его с самого начала было омрачено религиозными войнами, раздиравшими Францию. Королю-гуманисту, человеку, опережавшему свое время, не нашлось места в этой кровавой эпохе. На протяжении 15 лет он боролся за сохранение единства своего королевства. В условиях непрекращающихся войн, этот недооцененный правитель боролся за мир и веротерпимость. Эдикт в Болье, заключенный в 1576 году, являлся прообразом знаменитого Нантского эдикта 1598 года. Главное детище Генриха IV, по-сути, повторяло основные статьи более раннего документа, даровавшего католикам и гугенотам Франции равные права. Генрих III основал Орден Святого Духа, ввел Григорианский календарь, заложил основы придворного этикета и привез во Францию вилку — диковинный для тех времен предмет. Он покровительствовал людям искусства и науки, величайшие умы того времени посвящали ему свои труды - среди них Джордано Бруно и Мишель Монтень. Генрих любил жизнь, любил танцы, балет и театр, любил роскошь. Но вместе с тем душа его тянулась к мистическому, таинственному. Он был очень религиозным человеком, но никогда вера не оказывала влияния на его политические решения. Генрих III не оставил наследников. Последний король из династии Валуа умер в ночь с 1 на 2 августа 1589 года от ран, нанесенных монахом-фанатиком Жаком Клеманом. Ему было 38 лет. С его правлением закончилась эпоха Возрождения во Франции.
Бергман: Благородные господа и дамы! Предлагаем вашему вниманию акцию |Главная||Список ролей||Гостевая||Шаблон анкеты| Король Франции c 1560 по 1574 гг. Взошел на престол в возрасте 10 лет. Его беспокойное правление пришлось на время Религиозных войн. Монарх не питал ненависти к гугенотам и хотел положить конец внутренним распрям. Брак его сестры Маргариты де Валуа и Генриха Наваррского должен был помирить две враждующие партии, но события 24 августа 1572 года, вошедшие в историю как резня в Варфоломеевскую ночь, свели на нет все попытки. Карл IX обладал сложным нравом и легко выходил из себя, но одновременно он был королем-поэтом, королем-рыцарем, страстным охотником и умелым кузнецом. Интересовался искусством и науками, создал Академию, на заседаниях которой выступали музыканты и поэты. Ввел трогательную традицию дарить дамам маленькие букеты ландышей на 1 мая. Младший сын короля Франции Генриха II и Екатерины Медичи родился 18 марта 1555 г. Три его брата сменили друг друга на троне лилий, и честолюбивый Франсуа очень надеялся тоже однажды унаследовать престол, благо у Генриха III детей не было. Но планам его не суждено было сбыться… Пытался заполучить корону Нидерландов, но не добился большого успеха, хотя и был провозглашен герцогом Брабантским и графом Фландрским. Также одно время считался женихом Елизаветы Тюдор, королевы Англии. Интриговал против своих венценосных братьев, сначала присоединившись к заговору против Карла IX, а потом, уже во время правления Генриха III, встав во главе партии «политиков» и оказывая поддержку протестантам. Франсуа хитер и предприимчив, он с легкостью меняет стороны, подстраивается под обстоятельства, но при этом никогда не забывает о собственных интересах. Способен как на предательство, так и на искреннюю дружбу – герцог был очень привязан к своей сестре Маргарите. Родился в 1550 году. Храбрый, дерзкий и честолюбивый, он имел виды на саму корону Франции. Умелый воин и тонкий интриган, он встал во главе католической партии и так называемой «священной лиги». Герцог ловко управлял настроениями толпы, направляя ее против царствующей династии, его называли «королем Парижа» в противовес королю Франции Генриху III, власть которого в столице в конце 80х годов была лишь номинальной. Известен также как большой дамский угодник, красавец и франт. Против его чар не устояла даже знаменитая королева Марго. Младшая сестрица Гизов. Эффектная, дерзкая, умная и хитрая, Катрин была истинной дочерью Гизов и подлинной вдохновительницей Католической Лиги. Вместе с братьями плела интриги против царствующего дома, мечтала постричь короля в монахи. Для этой цели, по легенде, она всегда носила на поясе золотые ножницы. Не смотря на то, что герцогиня хромала на одну ногу, она была красива и обольстительна, а также обладала бездной обаяния, что позволяло ей манипулировать людьми, как ей заблагорассудится. |Главная||Список ролей||Гостевая||Шаблон акционной анкеты|
Бергман: |Главная||Список ролей||Гостевая||Шаблон акционной анкеты| Луи-Огюст де Беранже, сеньор дю Гаст Наставник Генриха Валуа, затем – один из первых и самых могущественных его фаворитов. Имел большое влияние на герцога Анжуйского, затем короля Польского и Французского. Был в числе дворян, сопровождавших Валуа в Краков. Луи отличала безграничная преданность Генриху, которая, однако, сочеталась с абсолютной беспринципностью, когда дело касалось других вопросов. Умный, честолюбивый, умеющий плести интриги, этот коварный человек нажил себе множество врагов, среди которых была и сестра Генриха, Маргарита Валуа. Жак де Леви, граф де Келюс Входил в число фаворитов короля Генриха III, участвовавших в так называемой «дуэли миньонов». Храбрый и порывистый, умный и обаятельный, верный и преданный, Жак был одним из самых блестящих дворян своего времени. Луи де Можирон, барон д'Анпюс Состоял при Франсуа де Валуа, герцоге Анжуйском, но в 1578 году перешел на службу к королю. Кузен другого миньона Генриха III, барона де Ливаро. Славился безудержной храбростью. При осаде Иссуара в 1577 году потерял глаз, за что получил прозвище «кривой храбрец». Один из участников «дуэли миньонов». Франсуа д'Эспине, сеньор де Сен-Люк, Дезай и де Бюзанкур, барон де Кревкер по прозвищу Отважный Благородный, бесстрашный, амбициозный молодой человек, добившийся больших успехов при дворе. Один из любимейших фаворитов Генриха III. Жан-Луи де Ногарэ де Ла Валетт, герцог д'Эпернон Был одним из самых влиятельных людей двора, сделал головокружительную карьеру на службе у Генриха III. Его называли «архиминьоном» или «полукоролем». Добиться таких высот ему помогли его многочисленные таланты и умения. Был амбициозен и умен, хитер и дальновиден, смел (хотя не одобрял неоправданного риска) и обаятелен. Один из ярчайших представителей своей эпохи. Анн де Батарне, барон д’Арк, герцог де Жуайез Наравне с д’Эперноном был «архиминьоном» короля. Пользовался особым расположением монарха, самый титулованный из его фаворитов. Был женат на сестре Луизы де Водемон, супруги Генриха III. |Главная||Список ролей||Гостевая||Шаблон акционной анкеты|
Бергман: Один язык у нас, а уха — два, чтоб слышать много, но беречь слова Конец декабря 1559 года, Блуа. Мария Стюарт, супруга Франциска II, узнает, что Екатерина Медичи подарила своему венценосному сыну магический талисман. Юный король слаб здоровьем, силы его изо дня в день угасают. Мария направляется к королеве-матери за разъяснением: зачем Франциску такой подарок? Неужели все настолько плохо? Если молодой король отдаст Богу душу, то Марии, вероятно, придется навсегда расстаться с Францией… Грузная женщина в черном, откинувшись на спинку кресла, всматривается в огонь, пылающий в камине. Треск поленьев сливается со стуком дождя в окно. Год подходит к концу. Страшный год... Шесть месяцев пролетели как шесть дней. И вместе с тем тянулись, словно шесть лет. Король умер, да здравствует король. Она, Екатерина, сорокалетняя женщина, полная сил - королева-мать. В это очень быстро пришлось поверить. Она - вдова Генриха Второго. Мать Франциска Второго. Рука, направляющая ее юного сына. Плечо, на которое он может опереться. Франсуа... Франциск Второй. Ее сын до сих пор куда с большим удовольствием играет в прятки с собственной супругой, чем занимается государственными делами. Да это и понятно. Хрупкий, совсем еще ребенок в свои шестнадцать лет... Он с таким трудом заставляет себя выслушивать долгие речи о состоянии казны, о положении дел в государстве, о состоянии внешней политики. Всё это вызывает у него мигрень. С каким видимым облегчением он вздыхает, когда совет расходится - точь-в-точь как после урока математики, когда гувернер отпускает. Он часто бывает болен, а здесь, в Блуа, на Луаре, климат как раз таков, что будет ему пользителен. Двор уже несколько месяцев как находился вне Парижа - сперва в Сен-Жермене, потом в Фонтенбло. Наконец, лекари сказали, что Турень подойдет наилучшим образом. Гизы ликуют - их племянница уже не дофина. Мария Стюарт - Ее Величество, королева Франции и Шотландии. Они, конечно, уверены, что через нее смогут полностью забрать в свои руки удила и управлять Францией по своему усмотрению. Разумеется, на нее не так сложно надавить, а король так прислушивается к ней... Екатерина давно уже успела изучить эту рыжую чертовку - она себе на уме, ее острый язык совершенно не знает меры. Но как любит ее Франсуа! Просто обожествляет. Как смотрит, Мадонна! Совершенно щенячьими глазами. Она на два года старше. Выше ростом, крепкая. Она полна энергии. Кажется, будто ее огонь воспламеняет и его. Рядом с женой у него появляются силы: они вместе катаются верхом, гуляют, запираются и из комнат раздается смех. Мария, Мария, Мария - она, кажется, везде. Вот она музицирует, а через минуту уже суёт нос в бумаги в кабинете свекрови. И считает это возможным! Екатерина Медичи Мария шла быстро. Ее уверенные шаги эхом раздавались по коридорам дворца. Она шла, прямо глядя перед собой, а в руке сжимала черных бархатный мешочек, перевязанный алой лентой. Не обращая внимания на придворных, не удостоив никого из них даже кивком своей прелестной головки, новоиспеченная королева Франции направлялась к своей цели. Королева... Да, теперь она королева двух государств, а, если верить дяде, то вскоре сможет претендовать и на английский трон. Они с Франциском будут сообща править Шотландией, Францией и Англией. История такого еще не видела! Привыкшая к таким мыслям, девушка не допускала возможности того, что по какой-нибудь роковой случайности все может случится совершенно иначе. До вчерашнего вечера... Именно вчера вечером ее муж показал ей талисман, подаренный ему матерью. Колдовство! Многие шептались об этом еще с тех пор, как Мари девочкой привезли сюда. Говорили, что Екатерина Медичи не гнушается обращаться за помощью к магам и колдунам. Именно тогда у Стюарт, вместе с восхищением внутри поселился страх перед этой женщиной. Хотя, мало, кто не боялся Медичи. Но теперь все изменилось. Она изменилась. Она больше не маленькая девочка, вынужденная жить на чужбине, пока в Шотландии идут войны. Теперь она стала королевой, она вышла замуж и, даст Бог, в скором времени родит наследника. Ей больше не нужно с замиранием сердца, украдкой наблюдать за могущественной дамой, предпочитающей носить черное. Теперь она не должна ничего бояться. Хотя... Есть страх, который изо дня в день подтачивает ее горячее сердце. Франсуа слаб и болен. И, если его мать дала ему этот талисман, значит она знает что-то о судьбе своего сына, чего не знает она, Мария. У Медичи слишком сильно развит инстинкт материнства. Она иногда подавляет своих детей, но не перестает о них заботиться. Хотя, поговаривают, что по-настоящему она любит лишь одного своего ребенка. За всеми этими мыслями и рассуждениями, Мария не заметила, как достигла конечной цели своего пути. Она вошла в комнаты, принадлежащие свекрови без стука и предупреждения. А с какой стати? Она ведь королева. Суетившиеся во внешних покоях фрейлины замерли, увидев на пороге стройную фигурку Марии Стюарт. - Скажите мадам Екатерине, что к ней с визитом ее невестка, королева Франции. Девушки как по команде присели в реверансе перед ней, а одна поспешила выполнить поручение. Внешне Мария оставалась совершенно спокойной, но внутри сердце замирало от предчувствия того, что ей не понравится то, что она сейчас может узнать от Медичи. Мария Стюарт
Бергман: Тучи сгущаются Сентябрь 1586 года, Париж, Лувр. Из Англии приходят недобрые вести, касающиеся судьбы Марии Стюарт. Генрих III делится своими тревогами с Анной д’Аквавивой, графиней д’Атри. Сидя в кресле, Генрих задумчиво глядел на письмо, которое держал в руках. Несмотря на ранний час, за окном уже совсем рассвело, а король был выбрит и одет. На нем был неизменный черный костюм, сдержанный и строгий, пришедший на смену ярким богатым одеждам, которые Генрих любил в молодости. Больше не было дорогих вычурных украшений, только звезда Ордена Святого Духа на голубой ленте. Рядом на столе лежала черная шляпа с высокой тульей, которую он снял после ухода секретаря. Волосы короля, когда-то густые и темные, совсем поседели, но не от старости – ему было 35 лет – а от тяжелых испытаний и постоянной борьбы, которую он вел с собственными подданными. Один против всех – так теперь должен был звучать девиз короля. Когда-то он был весел и беспечен, ровно как и женщина, о которой говорилось в письме… Генрих плохо помнил супругу своего брата Франциска, но знал точно одно: это была прекрасная и гордая женщина, волю которой не удалось сломить даже Елизавете Тюдор. Мария Стюарт когда-то блистала при французском дворе, теперь же она томилась в заключении в холодном, овеваемом всеми ветрами замке Шеффилд. Вот уже много лет Генрих вел с ней переписку. Он искренне сочувствовал королеве, претерпевшей столько страданий, и также неподдельно восхищался ее мужеством, хотя осуждал ее безрассудство. Поглощенный проблемами внутри собственного королевства, он не забывал о Марии. Кроме того, не только его заботила ее судьба: Филипп II также проявлял заинтересованность. Франции не нужен был союз Испании и Шотландии, пусть теперь его возможность таяла день ото дня. В письме, которое так приковало внимание короля, сообщалось о том, что был раскрыт заговор против Елизаветы, в который была вовлечена Мария Шотландская. Доказательством послужила ее переписка с Энтони Бабингтоном, организатором этого действа, целью которого было освободить Марию и убить Елизавету. Судьба всех участников, кроме Стюарт, была предрешена, но вот что делать с королевой? В письме говорилось, что Англию сотрясают слухи о том, будто Елизавета хочет казнить кузину. Предать смерти помазанницу Божью – это было уже слишком. Ранее король Франции делал все возможное, чтобы освободить Марию, теперь же ему предстояло убедить англичанку отказаться от этого рокового шага. Однако когда и кому удавалось хоть в чем-то убедить эту женщину? Его послы в этом точно не преуспели. Генрих отложил письмо. Надо было все обдумать. Он встал из-за стола, надел шляпу и вышел из кабинета. *** Он не стал рассказывать Екатерине о том, что происходит в Англии – королева-мать вскоре сама все узнает. К тому же Медичи недолюбливала Стюарт с незапамятных времен, так что обсуждать с ней сейчас судьбу Марии Генрих не захотел. Проведя с матерью полчаса, он покинул ее, ничем не выдав своей озабоченности. Когда он выходил из ее покоев, то в приемной столкнулся с молодой женщиной, встрече с которой он был всегда рад. - Мадам де Шатовиллан, - на лице монарха появилась благожелательная улыбка. – Очень рад вас видеть, сударыня. – Внезапно Генрих ощутил потребность поговорить с графиней, которая давно заслужила его доверие, и которую он уже много лет считал своей доброй подругой. – Я думаю, матушка не станет возражать, если я вас украду на четверть часа. Я хочу вам кое-что показать… Генрих де Валуа В то утро королева-мать отправила Анну с неизменным поручением справиться о самочувствии своего царственного сына и узнать его планы на сегодняшний день, хотя это поручение было лишь поводом любящей матери разузнать о любимом сыне, ибо день, равно, как и неделя Генриха, уже были известны, поскольку государь уже некоторое количество лет придерживался давно установленного порядка: по понедельникам проходит Деловой совет, после Генрих принимает просителей, по вторникам - вновь Совет, а затем Генрих любил посетить какой-либо монастырь или навестить одного из своих друзей; по средам - Узкий совет и вновь прием посетителей; по четвергам - Совет, а после верховая езда или игра в мяч, вечером - неизменный бал;по пятницам - Узкий совет и прогулка; по субботам Генрих принимает прошения без личной аудиенции; в воскресенье - вновь верховая езда или игра в мяч, а после ужина - бал. Этот строгий распорядок нарушался лишь тогда, когда государь внезапно предавался приступу мистицизма и весь Двор отбывал покаяние вместе с ним. Изменения в этом распорядке происходили также и в дни охот, которые в последнее время, впрочем, были весьма редки. Анна, в ожидании появления государя, пребывала в глубокой задумчивости и лишь нервные движения её тонких пальцев выдавали то, что думы её были тревожны. Несмотря на то, что ныне м-ль д'Атри была замужней дамой, сочетавшись браком 11 февраля 1580 года с итальянским финансистом Адьяцетти, которому был вскоре пожалован графский титул вместе с поместьем Шатовиллан, дабы брак не выглядел столь неприкрытым мезальянсом, ибо сама Анна была дочерью герцога д'Атри, молодая женщина чувствовала, что её жизнь по прежнему неразрывно связана с домом Валуа, которому она была бесконечно преданна. После того как её свадьба была пышно отпразднована при Дворе, новоиспеченная графиня де Шатовиллан пожелала остаться при особе королевы-матери и, как и прежде, служить своими скромными силами царствующему дому. Её супруг вовсе не возражал против этого по двум причинам: во-первых он был давно влюблен в Анну, а во-вторых понимал, что ему, несомненно за его финансовые услуги, оказанные Короне, доставили большую честь, позволив породниться с представительницей знатного неаполитанского рода. ...Анна думала о Генрихе, буквально ощущая, как над ним «сгущаются тучи». Конечно, в то время еще никто не помышлял всерьез о бунте против короля…но в воздухе уже витал дух неповиновения. В такие минуты молодая женщина проклинала свой пол за то, что он не дает ей возможности напрямую сразиться с врагами Генриха. Увы, чем еще могла помочь своему государю слабая женщина, кроме как пристально наблюдать за теми, кто приближается к трону и говорить о своих предчувствиях и догадках? …Она закрыла глаза: после приема, данного государем накануне, перед её мысленным взором мелькало множество лиц…особенно запомнилось надменное лицо герцога де Гиза и злобный взгляд хромоножки Монпансье, его сестрицы, которую Генрих в свое время соблазнил, а затем отверг. «Ах, Генрике, - подумала Анна, невольно назвав государя так ,как называл его лишь шут Шико, - как ты был неосторожен: обиженная женщина – страшный зверь…» От этих невеселых дум молодую женщину внезапно отвлек давно знакомый бархатистый голос. Графиня резко обернулась и с радостной улыбкой склонилась в почтительном реверансе, тихо ответив: -Вы окажете мне большую честь, Ваше Величество. Анна д'Аквавива
Mary Rose: Правда редко бывает чистой и никогда - простой. Париж, 16 июля 1573 года. Брошенная фаворитка герцога Анжуйского назначает тайную встречу Генриху Конде, чтобы поведать тому о неверности его супруги. Рене сидела за небольшим письменным столом, напрягая зрение и мозги. Бархатный халат с золотой вышивкой на воротнике и манжетах окутывал стройное обнаженное тело женщины. Ее лицо было нахмуренным и сосредоточенным, волосы беспорядочным золотым потоком струились по спине и плечам. Монсеньор, писать к Вам меня побудило лишь беспокойство о чести Вашей светлости. И, поверьте, столь дерзкий поступок объясняется лишь тем, что мне доподлинно стало известно о том несчастье, что угрожает Вашему Высочеству бесчестьем. Вы вправе усомниться в правдивости моих слов, но, если решите узнать больше, то Вас будут ждать в гостинице "Три короны" сегодня в полночь. Шатонеф откинулась на спинку стула и отложила перо. Подпись она решила не ставить. В том, что Конде явится, бретонка не сомневалась. Теперь нужно было тщательно продумать то, что она собирается сказать принцу крови, ибо если ее доводы не будут для него убедительными, эта интрига может иметь плачевные последствия для нее самой. "А как же Анжу? Что будет с ним?" Эта мысль резанула сознание обиженной женщины. Резко выпрямившись, Рене схватила письмо и уже намеревалась разорвать его на части. Но что-то в груди кольнуло, заставив ее остановится. "Я пыталась. Видит Бог, я пыталась его простить, понять! Но кто поймет меня?! Кто залечит рану, которую он так жестоко мне нанес?!" Перед глазами графини сразу же возникла картинка из маскарада. Он искал не ее... Назвал чужим именем... Она стерпела, сжала свою гордыню в кулак и засунула подальше. И что? Ни облегчения, ни успокоения ей это не принесло. Ее предали, променяли. Гордый, взрывной темперамент Рене не мог с этим смириться, как ни старайся. Рене де Рье С удивлением для самого себя Конде научился жить католиком. Никогда он еще не понимал настолько отчетливо - от его бренных останков не было бы ровно никакой пользы. Умри он так, как хотел, как считал единственно правильным - с исповеданием веры на устах - он закончил бы свой земной путь. Но время еще не пришло. Столько еще нужно сделать. И он делал. Екатерина шипела, но покамест еще не наложила на него лапы. Этим днем голова его была полностью занята множеством неразрешенных вопросов и дел. Принц как раз простился с несколькими верными людьми, которые собрались нынче в его доме, дабы обсудить последние изменения обстановки. В глубокой задумчивости он прошел в свой кабинет, дабы перечесть одно из интересующих его писем и еще раз поразмыслить над его содержанием. Однако с удивлением обнаружил на столе белеющий свиток - размером с указательный палец, аккуратно перевязан и никакой печати. - От кого? - спросил молодой Бурбон своего управляющего, разворачивая послание и первым делом, еще даже не охватив взглядом содержимое, попытался отыскать подпись. Ее не было. Принц поднял вопрошающий взгляд от письма. - Не могу знать, Ваша светлость. - А кто может? Откуда на моем столе эта записка? Ладно, ступай. Несколько строк, содержащихся в этом послании, заставили брови принца хмуро сомкнуться у переносицы. Честь? Кто-то знает о его чести больше, чем он сам? Что за черт. Аноним? Кто затеял с ним эти странные игры? Полночь, гостиница. Это настолько смахивало на ловушку, что казалось невероятно наивным согласиться на подобную авантюру. Такова была его первая мысль, когда он, ошарашенный, отложил записку в сторону. На второй минуте он задумался. Генрих Конде Срочно требуются: Франсуа Алансонский (!!!), Генрих Конде, фавориты короля, Шико, Генрих де Гиз, Франсуаза де Меридор, Клод Валуа, Диана Французская, а также авторские персонажи!
Бергман: Льва узнаем по когтям, а осла — по ушам. Начало августа 1573 года. Летнее жаркое утро у Этьена на редкость задалось! Его господин только-только перестав носить на перевязи травмированную конем руку, словно наверстывал все те развлечения, что вынужден был пропустить из-за ушиба. Сейчас граф собираясь на охоту с новой стаей мастифов, купленных недавно его приятелем Дампьером, критически оглядел свой охотничий костюм и заметив на нем пятна от сырой земли, осенней прелой листвы, молодого вина и еще чего-то не поддающегося определению, зашвырнул штаны прямо в лоснящуюся физиономию Этьена: - Черт бы тебя побрал, бездельник! Почему ты не привел в порядок эти тряпки?! Носи их теперь сам! А мне быстро неси, что-нибудь из нового платья! Слуга не упустив своего счастья, размеется, тут же прибрал поношенный, но тем не менее когда-то роскошный терракотовый бархат. Как только Клермон отбыл, избавив Этьена от необходимости постоянно быть поблизости, камердинер тут же решил с толком использовать неожиданный выходной. Для начала парень постарался натянуть на себя графские штаны. Надо сказать, что фасон буфами помог юноше. И обтянув пышный, как у женщины зад камердинера, штаны налезли на его чресла. Но вот сойтись там, где полувеком ранее носили гульфик, порты никак не могли. Поэтому нашему щеголю пришлось взять иголку с ниткой и не только переставить крючки, на которые застегивались штаны, но и вшить спереди заплату из черного бархата. Из материала полученного от господина ранее, примерно при таких же обстоятельствах. Теперь штаны были вполне приличны с виду, хотя обтягивали юношу куда как сильнее, нежели предполагалось изначально, учитывая их фасон. Тем не менее парень искренне уверился, что вид у него истинно герцогский. И его не испортят ни грубые нитяные чулки, ни рубаха из дешевого полотна. Зато все это великолепие венчалось не сходящимся на пузе жилетом, который Лефевр лично смастерил из колета своего месье, отданного ему ранее. Медный перстень со стеклянным "сапфиром" венчал образ "настоящего герцога"! Вырядившись таким образом, Этьен, стараясь не попасться на глаза Жерому, тихо выскользнул из дома, направив свои стопы в трактир "Лис и пулярка". Лефевр твердо решив поразвлечься по королевски. Разумеется в той мере, как сам парень понимал королевские развлечения. Этьен Лефевр
Mary Rose: Дорога к новой жизни. Конец октября 1570 года, на границе с Францией. Нельзя было сказать, что Франция встречала свою будущую королеву гостеприимно. И пускай даже брак австрийской принцессы и французского короля был как нельзя кстати, собственно, как и любой католический брак, но погода упорно доказывала обратное. Порывы нордического ветра всё чаще и чаще проносились сквозь голые устрашающие чудовища, так отдалённо напоминающие собой великолепные деревья, сдувая с них оставшиеся сухие, скрючившиеся листья, не оставляя и тени схожести с тем пышным зеленым покровом, что летом легко и изящно обрамлял собой поверхность земли. А на небо, и более того, было страшно смотреть. Такое серое, лишенное сейчас всякого очарования лазури, более всего похожего на исполинскую каменную глыбу, что заполняло собой всё пространство. И сквозь пелену, состоящую из пугающе-темных туч совсем не было видно солнца, более того, не было заметно даже редких снежинок, в причудливом танце осыпающихся на землю, они падали так легко, что порой их можно было запросто принять за дождь, мелкий и моросящий. Во всяком случае, от снега результат всё равно был дождевой; дорогу размыло. Уютная и крепкая карета всё равно не могла обеспечить принцессе и её сопровождающим должного комфорта, ибо все они на себе чувствовали каждую колдобину, каждую яму и камешек, вода из луж каскадом разлеталась от колес, норовя попасть и в неосторожно откинутую занавеску кареты. Её высочество съежилась, её слегка знобило, но откинувшись на спинку экипажа, они лишь плотнее закуталась в меховую мантилью и плотнее прижала ноги друг другу, будь места чуть побольше она бы с удовольствием подогнула их под себя, но такого, увы, позволить себе не могла. Выглянув из окошка австриячка не смогла сдержать тяжелого вздоха - неужели это страна, где она теперь будет жить? Неужели больше не увидит родителей, братьев и сестер? Впрочем, ей давно пора было бы с этим смириться – у рожденных под счастливой звездой, с венцом на голове, никогда не было возможности жить иначе, как в интересах государства. Извечная сопровождающая Елизаветы, графиня д’Аранберг отвлекала дочь императора от невесёлых размышлений. - Благодарю Вас, мадам, - да, даже не до конца зная французский приходилось помаленьку привыкать к нравам, обычаям и обращениям французов, в том числе, - я бы не отказалась от теплой накидки, - скромно просила принцесса, она знала, что в дорожном сундуке в дорогу таких припасено было немало. Конечно, особенно прихотливой она никогда не была, но понимала, что излишний героизм в этом случае только повредит, к тому же, чем черт не шутит, но заболеть на пути в новую жизнь было бы самым меньшим, чего хотела Елизавета Австрийская. – Нет ли поблизости места, где мы все могли бы провести ночь – близится вечер, похода всё ухудшается, а за день езды все утомились. Эти слова были произнесены со спокойным достоинством, а вызваны были больше беспокойством за сопровождающих, что несколько часов кряду терпят эту отвратительную качку и несносную погоду, нежели за себя, не хватало ещё, чтобы кто-нибудь заболел по её вине! Елизавета Австрийская
Mary Rose: Делу время - потехе час. 21 декабря 1570 года, городок Вилле-Котре. Стоило только выйти на воздух, и в венах Анжу сразу же взыграла флорентийская кровь: снежной французской зиме он определенно предпочел бы мягкое тосканское солнце, которого никогда не видел, но впитал с молоком матери. Будучи наполовину итальянцем, Генрих не жаловал холод и морозы, но показывать, что тебе скучно, когда это на самом деле так – признак дурного тона. Так что герцог бодро последовал за остальными на прогулку, которая должна была остудить юные горячие головы, однако судя по поведению их недавно окольцованного монарха, свежий морозный воздух Вилле-Котре оказывал прямо противоположное действие. «Бедный Шарль, - думал принц, с высокомерной улыбкой наблюдая за старшим братом, который носился как угорелый по двору замка, грозя разнести все вокруг, - видимо совсем отчаялся – стремится урвать любую возможность показать себя. Безумно рад шансу поиграть в снежки вместо того, чтобы трудиться над наследником. Неужели так скоро утомился от семейной жизни?» Снег все продолжался. Крупные белые хлопья не вызывали у Генриха восторга, напоминая ему поминутно то пепел, то перхоть. Они попадали в глаза и вообще мешали, но вскоре принц научился не замечать этого явления и уже катал в руках мокрый снег. - Превосходно, ваше величество. Устроим настоящую снежную бойню. Спешу сообщить новость, которая несомненно вас порадует: у нас уже есть павшие, - и он запустил снежком в Алансона. Генрих де Валуа - Вы выдаете желаемое за действительное, дорогой брат, и я вам это охотно докажу! - моментально отозвался Франсуа. Несомненно, младший принц не являлся средоточием всех возможных талантов и гением он не был, однако он всё же и упражнялся и в фехтовании и в стрельбе и во всём остальном, в чем следовало молодому дворянину, тем более его положения - так что у него хватило сноровки в последний момент пригнуться, так чтобы снежок скользнул по макушке. Признаемся честно - сперва перспектива столь ребяческого развлечения мало его вдохновила. А сказать честнее - не вдохновила ни капли. Но сейчас... Сейчас при взгляде на Генриха его богатое воображение не на шутку разыгралось и он вдруг живо представил, как эту высокомерную физиономию украсил бы отличный фингал под глазом - этакий багровый, с фиолетовым отливом, освещающий всё кругом. Чтобы не скрыть никакой пудрой. Ох, он много дал бы за эту картину и получил бы такое удовлетворение! Если ему самому не удастся столь метко отправить снежок, может, у Гиза получится?.. Нет, синяк на физиономии Карла смотрелся бы ничуть не хуже. Но всё-таки прицельно запускать снежок в короля - как-то не комильфо, пусть даже Карл сам против того, чтобы с ним миндальничали. Это может быть чревато - так подсказывала Франсуа его осторожность. Мало ли, как изменится настроение Его Величества. А вот Генриха украсить сам Бог велел. Тем более, что он своей внешности уделяет несравнимо больше внимания, чем ныне правящий монарх, а значит, эффект будет несравнимо больше. И за лицезрение этого эффекта принц готов был даже пренебречь тем фактом, что Анжу имеет превосходную память и на такую шутку может отлично ответить. Однако необходимо было не только атаковать, но и обороняться, в противном случае, перспектива заполучить украшение грозила уже противоположной стороне. Так что ответив на выпад дофина не слишком прицельным броском, Алансон вместе с кузеном лихо принялся за сооружение защитного вала. Франсуа де Валуа
Mary Rose: Дышал прохладой сад ночной... 13 июля 1573 года, королевский сад. Рене невольно вздрогнула, когда рука Дафниса легла на ее бедро. Через тонкую ткань платья она ощущала его тепло и как пальцы юноши слегка сдавливают ее тело. Шатонеф медленно опустила глаза вниз, вопросительно изогнула бровь и, так же медленно, подняла их на своего кавалера. - Не гоните лошадей, юноша, - улыбаясь ответила Артемида, аккуратно убрав мужскую руку со своего бедра и положив ее ему на ногу, не забыв похлопать по ней. На ее губах играла безмятежная улыбка, но вот в глазах появился стальной блеск. Она понимала, что этот молодой человек определенно из высшего общества, хорош собой, возможно даже смазлив, привык получать то, что ему хочется, не веря в реальность отказа. Дамы, скорее всего, сами вешаются ему на шею и готовы выдыхать его имя, как только он проходит рядом. Один такой уже однажды покорил ее строптивое сердце. Хватит! Больше она на это не купится. Рене де Рье привыкла к другому. Она привыкла, чтобы ее добивались, чтобы по ней сходили с ума, чтобы ЕЕ имя выдыхали, как только она оказывается рядом. Была еще одна, не менее веская причина. Как? Как она объяснит этому пастушку, что буквально только что навсегда распрощалась с тем, кого все еще любит больше всего на свете? Рене не бросала слов на ветер, чувства не были для нее игрой, как привыкли здесь, при дворе. При всей своей стервозности, она была очень чувствительна и порой до безобразия романтична. Ее сердце все еще тосковало по нему. Да, пусть в танце она смогла забыться, даже увлечься, но от реальности не убежишь, не спрячешься. К сожалению, все, что касается любви и привязанности, воспринималось ею слишком серьезно. И потом, она не хотела обманывать даже этого нежданно появившегося Дафниса. Как ни крути, а он был ей симпатичен и определенно не заслуживал того, чтобы она играла с ним, притворялась. Да и настроение, признаться, сейчас было не то. - Я и правда люблю природу, - делая вид, что ничего не произошло, продолжила Рене. Ее взгляд уже не сверлил Дафниса, а беспечно блуждал по саду. - Слышите, как чудно поют птицы? Слышите? Разве это не самая прекрасная музыка на свете? Рене де Рье, мадемуазель де Шатонеф
Бергман: |Список ролей||Акции||Гостевая|
Бергман: Делу время - потехе час 21 декабря 1570 года, городок Вилле-Котре. Желание увидеть под глазом Анжу фингал первое время очень соблазнительно согревало изнутри, придавая все большего рвения в строительстве защитного вала и снарядов-снежков. Франсуа по началу даже не чувствовал холода и, не смотря на первоначальное отвращение к подобному времяпрепровождению, ему даже стало нравиться. Но впрочем, это продолжалось не очень долго. Чем дольше длилась эта снежная забава, тем больше его покидало было поселившиеся внутри воодушевление. Весь соблазн от задумки испортить безупречно красивое лицо этого дамского любимца – его старшего брата и наследника – куда-то очень быстро испарился. Теперь куда больше хотелось совсем иного. Младший принц вернулся к своему первому желанию, как только было решено отправляться: вот бы найти повод, чтобы оставить «дорогих» братьев и кузена дурачиться без него. Но, увы, едва ли можно было что-то придумать, и Франциск продолжал делать вид, что весьма увлечен этой королевской прихотью. В снежной войне сложилось так, что он оказался на стороне Гиза, впрочем ему было все равно. Гиз так Гиз. Уж лучше быть на его стороне, чем стоять бок о бок с невыносимо самовлюбленным Анжуйским или со своим вторым бездарным старшем братцем, что носил корону на своей голове. Поэтому участливо кивнул герцогу Лотарингскому и придвинулся немного ближе, спасаясь от снежков, которые один за другим летели в его сторону, посланные рукой то ли Карла, то ли Генриха. Реакция братца на имя английской королевы доставила наслаждение Франсуа. Не часто увидишь его с такой физиономией. Стоило продлить себе это удовольствие. -Но вы, дорогой брат, наверняка для Ее Величества королевы Елизаветы все равно самый первый в списке женихов, ведь не каждый, кого прочат ей в мужья, может сравниться с вами, - не упустил возможности подтрунить над Анжуйским герцог Алансонский, присоединившись к Гизу теперь не только в «сражении», но и в словесной перепалке. – Так что, скорее всего, вы будете намного удачливее тех остальных, а мы будем скучать, куда вы нас покинете ради нее, - и с этими словами в брата запустил очередной снежок тот, которого все та же рыжеволосая Бесс однажды назовет своим «французским лягушонком», когда он уже сам окажется на месте ее очередного жениха. Франсуа де Валуа
Mary Rose: Плох ли мир огня с водою? Париж, Лувр, вечер дня прибытия короля Наваррского. 9 июля 1572 года. Прибытие Его Наваррского Величества в добрый город Париж хоть и было омрачено смертью королевы Жанны, но всё же являлось весьма важным событием, которое необходимо было как-то ознаменовать. Тем более, что король Карл, как казалось, в своем увлечении протестантской верой, а вернее, ее представителями в лице неутомимого Адмирала , дошел до полной эйфории. Маргарите казалось, что ее старший брат ожидал приезда Наварры с каким-то лихорадочно-сладострастным нетерпением. Так актер ждет своего выхода на сцену. Впрочем, нет. Наше сравнение не вполне точно. Скорее, он напоминал режиссера, который должен играть в своем же спектакле и предвкушает премьеру. Мать держалась отстраненно и настороженно. Чем спокойнее она казалась внешне, тем яснее чувствовалось ее внутренее беспокойство. Не она ли яростно доказывала покойнице выгоду и даже необходимость союза? Увертюра сыграна. Занавес окончательно поднят. Время первого акта наконец наступило. Карл приказал собрать и двор и гостей на большой ужин. Коридоры Лувра никогда еще не казались столь узкими. Воистину, эта старинная резиденция не рассчитана на такое невероятное количество народу. Это, пожалуй, даже удивительнее, чем видеть его вовсе безлюдным. Залы, галереи, ниши - всюду люди, люди. Яркие пятна парижских костюмов, темный бархат и потертая кожа. Латынь, гасконский диалект, парижский французский и говор множества провинций... 'Дорогу, дорогу'... Не существуй здесь целого лабиринта различных путей, добраться туда, куда нужно, было бы, кажется, невозможно без парочки крепких камергеров. Эта разношерстная людская толпа понемногу стекалась в большую залу. Столы уже были готовы - добротные, с тяжелыми ножками и, разумеется, длинные, как язык болтливой старухи - каждый на добрый десяток скамей. Стол для королевского семейства - вожделенная цель. Право сесть неподалеку от монаршьих особ - привилегия избранных... Маргарита де Валуа
Mary Rose: Актуальная информация для гостей На данный момент в проекте мы особенно ждем: ● Генриха III Валуа ● Карла IX (сейчас в игре присутствует только как временный персонаж, может быть передан в хорошие руки) ● Миньонов короля ● Генриха де Гиза (сейчас в игре присутствует только как временный персонаж, может быть передан в хорошие руки) ● Шико С полным списком персонажей вы можете ознакомиться ЗДЕСЬ Особенно хочется обратиться к уважаемым постоянным читателям. Уважаемые господа и прекрасные дамы! Пожалуйста, не стесняйтесь присоединяться. В роли активного игрока гораздо интереснее, поверьте ;) Пишите в гостевую, регистрируйтесь, мы всегда рады новым людям, администрация вполне благожелательна и готова помочь и определиться с ролью и в дальнейшем помогать советом! В нашем уютном мире для самых смелых интриг, отчаянных приключений, дел Марса и Венеры мы ждем лишь вас!.. Если вы увлечены историей, если Вы неравнодушны к прекрасной Франции и Александру нашему Дюма, если Вы знаете, кто такой Генрих III Валуа или вас влечет жанр плаща и шпаги,- милости просим. Роли очень интересные, а простор для фантазии ограничен лишь вашей смелостью и рамками эпохи) Влюбиться в своего персонажа? Это про наш проект. Присоединяйтесь!
Джон: Mary Rose пишет: На данный момент в проекте мы особенно ждем: ● Генриха III Валуа ● Карла XI (сейчас в игре присутствует только как временный персонаж, может быть передан в хорошие руки) ● Миньонов короля ● Генриха де Гиза (сейчас в игре присутствует только как временный персонаж, может быть передан в хорошие руки) ● Шико Что-то мне подсказывает, что Карл XI (если из Пфальц-Цвaйбрюккенской династии), то не очень уместен в сюжете по заявленной на форуме эпохе. Других, я не знаю, к сожалению.
Mary Rose: Джон пишет: Что-то мне подсказывает, что Карл XI (если из Пфальц-Цвaйбрюккенской династии), то не очень уместен в сюжете по заявленной на форуме эпохе. Других, я не знаю, к сожалению. Досадная опечатка. На игру требуется Карл IX из династии Валуа :)
Бергман: Каждый выбирает по себе. Март 1575 года. Неудачный опыт тесного общения с королем Наваррским многому научил герцога Алансонского. Франсуа, который вечно терпел неудачи в своих предприятиях, никогда даже в голову не приходило, что причиной может быть он сам. Как и подобает королевскому сыну, герцог прежде всего склонен был винить в этом несчастливый Фатум, потом обстоятельства, малодушие окружающих, но только не свою особу. И сделав для себя выводы, он естественно решил, что удача будет непременно поджидать его в другой стороне. Таким образом, сегодня он долго говорил с Гизами, встретившись с ними на нейтральной территории и постаравшись сохранить своё инкогнито. При Карле он был мелкой сошкой. Как же, самый младший брат, младший принц крови... Но теперь, теперь он дофин Франции. И хотя Генрих только что женился, еще неизвестно, насколько долго заставит себя ждать наследник. Пусть пока он не первый человек в королевстве, но, во всяком случае, второй. И козыри, которые у него сейчас на руках, нужно разыгрывать. Первым делом он начал стягивать подле себя людей, которых ему нечем было привлечь ранее. И сегодня его сопровождал Бюсси. Бюсси, который успел прославиться и на поле боя, а также снискать самую громкую известность в Лувре своим горячим нравом. Какое удовлетворение испытал Франсуа, когда узнал, что в королевскую свиту не будет входить этот человек, про которого говорят, что его шпага это продолжение его руки, и что он один стоит десяти! О, он надолго запомнит опрокинутую физиономию Генриха, как его задел этот отказ! Осталось только самое малое, заполучить Бюсси себе и окончательно унизить этим брата, продемонстрировать, что корона на его голове ничего не стоит. И то, как охотно граф согласился на предложение о сопровождении, давало Алансону определенные надежды. - Я испытываю большую симпатию именно к таким людям, как Вы, граф, - расточал Франсуа улыбки на обратном пути, когда они возвращались в Лувр, - дерзким и отчаянным. Вы недаром весьма высоко себя цените, - многозначительно заметил он, - так что подумайте, подумайте. Допустим, пусть даже в ближайшее время король обзаведется наследником. Но вы же понимаете, до совершеннолетия такового я - второй человек в королевстве. Думаю, для Вас это не слишком мало? - усмехнулся дофин, - И не скрою, мне нужны люди, которые будут обеспечивать моё положение. А я, в свою очередь, умею ценить по достоинству, - не без высокомерия и даже с какой-то величественностью закончил младший сын Генриха II. Странно, в начале слегка затянувшейся встречи Бюсси был в приподнятом расположении духа, на протяжение ее явно нервничал, теребя то ус, то собственный рукав, а теперь казался мрачен. Хотя принц так занят был разговором, что успел заметить это лишь мельком и не слишком вдавался в размышления о настроении своего сопровождающего. Даже если Бюсси вдруг куда-то спешил, это не его, Франсуа, проблема. И графу придется выбирать: личные заинтересованности или же будущее положение. Франсуа де Валуа Бюсси пережил в тот день отнюдь не лучшие минуты в своей жизни. Его Маргарита ускользала от него, как тает дождливым утром счастливый сон. Вместо того, чтобы объясниться с объектом своих мечтаний, граф вынужден был несколько часов прождать в доме испанского посланника того, к кому не то чтобы ревновал свою мечту, но кого тем не менее недолюбливал. И именно потому, что этот напыщенный лотарингец некогда был любим той, за благосклонность которой Клермон, не задумываясь, отдал бы больше чем жизнь. Попивая херес, любезно предлагаемый гостеприимным хозяином дома - сеньором де Кардоной, граф все больше мрачнел, понимая, что шанс объясниться в ближайшее время с предметом своей страсти становится все более и более призрачным. Но как бы то ни было, Бюсси отлично понимал, что для мужчины есть вещи и поважнее дамских прелестей. В конце концов, ни одна по настоящему стоящая женщина не полюбит неудачника, одного из многих, лицо из толпы. А предмет страсти Клермона была женщина-звезда. Прекраснейшая из королев и королева красавиц. Дофин же мог стать тем самым коньком, который привезет его, Бюсси, к тем вершинам, которых он и заслуживает. А значит, следовало пожертвовать возможностью увидеть прекрасные глаза любимой женщины для того, чтобы в последствии иметь шанс видеть их регулярно. Это было стратегическое отступление, но черт бы побрал всех этих заговорщиков, как оно было не вовремя! Сейчас, вдоволь напившись испанского хереса и наслушавшись мятежных планов, граф ехал, пустив шагом своего жеребца, и рассеянно слушал комплименты дофина, все еще сожалея об упущенных объяснениях с сестрой своего собеседника. Но как бы то ни было, а молчать в ответ на столь лестные речи дофина было как минимум не учтиво и оттого-то, чуть склонив голову в бок, словно желая получше разглядеть своего визави, Бюсси тихо ответил принцу такими словами: - Монсеньор, неужели я недостаточно ясно доказал вам сегодня свою преданность? - произнес граф с чуть уловимой насмешкой в крайне почтительном тоне, которым обратил к первому сыну Франции, подумав про себя, - Стал бы ты впутывать меня в свои плутни, если бы не желал и в дальнейшем использовать меня в своих делишках? Ну а я, разумеется, постараюсь использовать тебя... И кто знает, может у нас выйдет неплохой симбиоз. Вороной жеребец, гарцующий под горделивым всадником, одобрительно заржал над словами обоих мужчин и граф чуть придержал его с ловкостью превосходного наездника. Мартовское солнце играло в блестящих каштановых кудрях Клермона, что выбивались из-под черной шляпы с рубиновым аграфом и черными перьями цапли, колыхающимися на мартовском ветру. Такой же рубин скреплял и застежку плаща молодого мужчины. Луи де Клермон
полная версия страницы